– Деловая встреча, Маш. Я же не спрашиваю, почему ты задерживаешься, – холодно отвечаю я.

– А ты спроси, Дим. Я же не против, – после небольшой паузы, тихо говорит она.

Я смотрю в окно, на мокрые хлопья снега, оседающего на окна и стекающего грязными подтеками. Я знаю, что однажды нам придется остановить это… Прекратить терзать друг друга. Но я продолжаю тянуть, понимая бессмысленность и неизбежность происходящего. Все равно, что пытаться остановить поезд на полном ходу. Поэтому безопасней просто наблюдать за крушением, и, может быть, принимать участие, но не пытаться никого спасти. Потому что поздно и невозможно.

– Мне не интересно, Маш. Увидимся вечером, – отвечаю я бесстрастным тоном, сбрасывая вызов. Мне хочется швырнуть телефон в стену, но я опускаю его на стол механическим движением, продолжая смотреть в окно стеклянным взглядом.

Я так много в жизни хоронил близких мне людей. Мучительно, стремительно, болезненно, но самая тяжелая, самая рваная рана от потери всегда последняя, и она же неизлечимая.

Мой телефон снова звонит, отвлекая от мрачных депрессивных мыслей. Я бросаю взгляд на экран. Полина.

– Да, Поль. Привет, – отвечаю я.

– Чем занят, Солнцев? – бодро спрашивает Смирнова.

– Работой, вообще-то. Есть предложения?

– Мы тут в парке с дочкой гуляем. Не хочешь присоединиться? Еву заберешь, и приходите вместе. Дело к тебе есть. Неофициальное.

– Хмм… – в недоумении потираю лоб кончиками пальцев. Полина смеется, поясняя.

– Маша звонила, тебя потеряла. Я в курсе, что твоя очередь за Евой идти.

– Тебе звонила? – все еще «не догоняю» я.

– Не тормози, Солнцев. Об этом тоже поговорить нужно. Ты что там чудишь, вообще? В общем, жду тебя в парке. Где обычно встречались. Или ты уже все забыл?

– Я помню, – раздражённо бросаю я.

– Класс. Я польщена, – восклицает Полина с наигранным восторгом. – Через час. Устроит?

– Да.

***

Я опаздываю. Это же не деловая встреча, неофициальная. Полина сама так сказала, никто ее за язык не тянул. И, вообще, с Евой невозможно ничего планировать. У детей свое понимание времени и пространства и с нашим, взрослым, они не хотят и не намерены считаться. Вместо десяти минут, ровно столько потребовалось бы мне, чтобы дойти до парка, мы с Евой добирались полчаса, разглядывая камушки, листки, перепрыгивая через грязные лужи, норовя вступить в них. Но цель была достигнута, и мы все-таки пришли к месту встречи. Ева знала дочку Полины, так как мы не раз выбирались на спонтанные прогулки с детьми. Девочки убежали играть на крытую детскую площадку, а мы забрели в кафе с большими окнами, через которые можно было наблюдать за детьми.

– Что у тебя там за срочность? – буднично интересуюсь я, помешивая ложечкой крепкий чай. На самом деле сахара там нет, а ложечка есть, и она помогает мне занять руки, которые в противном случае потянутся за сигаретами, а здесь курить нельзя, придется выходить на улицу, где холодно и сыро.

– Ну, если честно… – растягивая слова, Полина выразительно смотрит на меня сверху вниз. Ее взгляд задумчиво останавливается на моем галстуке и потом резко понимается к глазам. Губы кривит циничная усмешка. – Идеальный галстук. И завязан мастерски. Узнаю работу подруги.

Я, прищурив глаза, непроницаемо смотрю на Полину, пытаясь предугадать к чему нас приведет этот разговор. Я не отвечаю, не считаю нужным реагировать на чужие попытки выжать из меня информацию.

– Расслабься, Дим. Я не шантажировать тебя пришла, – беспечно улыбается Поля, поднимая свою кружечку с кофе за крошечную душку.

– Да, ты бы и не смогла, – передернув плечами, усмехнулся я. – Для шантажа нужна причина и цель. Так зачем тебе Маша звонила?

– А она не звонила, – Поля лучезарно улыбается и ставит кружечку на блюдце, складывает локти перед собой. – Она приходила. И представь себе, мое удивление и праведное возмущение, когда вдруг эта ангельская девушка с невинным личиком и добрыми глазами, набросилась на меня, как фурия с ужасными обвинениями в мой адрес.

– Какими обвинениями? – сухо уточняю я. В моей голове пока не укладывается мысль о том, что Маша могла заявиться к Полине и тем более набрасываться на нее.

– Она почему-то решила, что я сплю с ее мужем. Представляешь? – улыбка Полины стала шире. Я с раздражением подумал, что, наверное, Смирнова дождалась своей минуты славы и упивается происходящим больше, чем следовало.

– Она объяснила, что натолкнуло ее на подобные мысли? – спрашиваю я самым безразличным тоном, на который способен.

– Да. Ева хоть и маленькая девочка, но охотно рассказала маме, что тетя Поля и Света подарили ей шарик, который она благополучно лопнула, – поясняет Смирнова. – А еще она как-то видела нас выходящими из кафе, где мы с тобой иногда обедаем. Маша сложила два плюс два и у нее получилось пять. Конечно, я пообещала, что ничего тебе не скажу. И ты меня не выдавай. Просто мне не очень приятны подобные инциденты. Я, конечно, знала, что мужчина, однажды изменивший одной женщине, когда-нибудь проделает это со следующей. И признаться отчасти даже ждала этого. Мое женское эго требовало страданий и разбитых сердец. Не только моих. Но теперь мне уже не хочется, чтобы кто-то пережил то, что я, Дим. Не завидую я ей, – мрачно качает головой Полина. – Наверное, мне повезло, что мы расстались, пока не появились дети. Общие. – добавляет она.

– Ты сейчас отчитывать меня пытаешься? – прохладным тоном спрашиваю я, играя желваками на напряжённых скулах.

– Нет. Высказываю свое мнение. Не нравится – уходи, – она смотрит мне прямо в глаза. Прокурорша, блядь. И не сдвинешь ее, и взгляд отвести не заставишь. Наработанная стратегия.

– Что ты ей сказала? – спрашиваю я.

– Правду, – пожимает плечами Полина. – Что мы с тобой просто коллеги, которые иногда проводят время вместе без всякой интимной подоплеки. И ты знаешь, Маша поверила. Она мне понравилась, Дим. Я и раньше ее видела, но все как-то мимоходом. Мы и не общались толком. А интересная девушка оказалась. В ней действительно что-то есть. Особенное.

Полина пристально смотрит мне в глаза, а я в окно, делаю вид, что поглощён забавами наших детей.

– У Евы глаза ее. Чистые, светлые… – продолжат свой допрос издалека Смирнова. Я сжимаю челюсти, пытаясь не психануть.

– Первое впечатление обманчивое. Тебе ли не знать, – все-таки вырывается у меня яростное рычание. Поля пристально считывает мои реакции и эмоции, сопоставляя со сказанными словами. Ее ум всегда заставлял меня нервничать и раздражаться, когда она применяла свои методики по ведению допроса ко мне.

– Я знаю, Дим, как выглядят виновные люди. Много повидала на своем веку, – серьезно произносит Смирнова, немного наклоняясь в мою сторону. – Я знаю, как выглядят лжецы, притворщики и преступники. И я знаю, как выглядят несчастные люди. Подумай об этом, когда будешь снимать свой шикарный галстук не дома.